УДК 930.85(477.54)
ББК 63.3(2)6-7
Т3(4Укр-4Хар)237
РАННЕСЛАВЯНСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ПОДОНЦОВЬЯ: РАННИЕ АНТЫ
______________________________
© Ю. А. Коловрат-Бутенко
(OrcidID: 0000-0002-3294-3308, ResearcherID: G-9509-2016)
Змиевское научное краеведческое общество
Значительный отрезок времени, два с половиной столетия, в истории Верхнего Подонцовья связан с киевской археологической культурой, соотносимой с раннеславянским населением края. Памятники данной культуры были открыты в конце 40-х – начале 50-х гг. ХХ в., а выделение рассматриваемых древностей в отдельную археологическую культуру было осуществлено В. Н. Даниленко в конце 50-х гг. ХХ в. Название своё культура получила по месту открытия – в черте и окрестностях города Киева. Это название должно было также подчеркнуть особую роль и значение данной культуры в процессе славянского этногенеза.
В 60–80-е гг. ХХ в. киевская культура на Среднем Поднепровье активно изучалась такими учёными как В. Н. Даниленко, Е. В. Максимов, О. М. Приходнюк, С. П. Пачкова, Н. М. Кравченко, Н. С. Абашина, Е. Л. Гороховский, Р. В. Терпиловский. Параллельно систематические исследования памятников киевского типа велись в Подесенье. Здесь работали П. Н. Третьяков, Э. А. Сымонович, Е. В. Максимов, Р. В. Терпиловский, Е. А. Горюнов, А. М. Обломский. Значительный вклад в изучение киевских памятников Подесенья внесли археологические разведки, систематически проводившиеся работниками археологической секции Черниговского областного общества охраны памятников истории и культуры Г. А. Кузнецовым, А. В. Шекуном, В. П. Коваленко, краеведами А. А. Попко, В. Е. Куриленко и др. Одновременно изучение киевской культуры в 60–80-х гг. ХХ в. проводилось на территории России археологами Э. А. Сымоновичем, Л. Д. Поболем, Е. А. Горюновым [1].
В 90-е гг. ХХ в. – начале XXI в. изучением киевской культуры, в т. ч. на территории Змиевщины, занимались и занимаются Р. В. Терпиловский, Н. С. Абашина, Е. В. Максимов, А. М. Обломский, М. В. Любичев, А. Г. Дьяченко, В. В. Седов, И. П. Русанова, В. Д. Баран.
На сегодняшний день памятники киевской культуры известны на довольно значительной территории (рис. 1): в Киевской, Черниговской, Сумской областях, части Черкасской и Харьковской областей Украины; в Гомельской и Могилёвской областях Белоруссии; в Курской и Белгородской областях России. Киевские памятники составляют четыре основных локальных варианта: среднеднепровский, верхнеднепровских, деснинский и сейминско-донецкий [2]. Последний был распространён на Змиевщине (в Верхнем Подонцовье).
Хронологически и типологически памятники киевской культуры на Змиевщине подразделяются на две стадии:
- раннекиевскую, дочерняховскую (начало III в.), к которой относятся памятники типа Шишино-5 – Шмырёво;
- позднекиевскую, периода черняховского влияния (середина и вторая половина III – конец IV вв.), представленную памятниками типа Букреевка 2 – Каменево 2 [3].
Рис. 1. Ареал памятников киевской археологической культуры
Ранние памятники киевской культуры во многом схожи с позднезарубинецкими памятниками типа Картамышево – Терновки. Эти ранние реликты заключаются в следующем:
- поверхность некоторых груболепных горшков искусственно ошершавлена или покрыта расчёсами, нанесёнными гребнем;
- на памятниках круга Шишино – Шмырёво встречаются лощёные высокие миски с зигзаговидным профилем типа III,3,б;
- сравнительно широко (8–10 %) распространены ещё сосуды с вдавлениями или насечками по краю венчика (позднезарубинецкая манера);
- некоторые груболепные сосуды имеют пояс вдавлений по тулову (т. н. ложный валик), что также является позднезарубинецким реликтом;
- все формы сосудов и пропорции большинства из них либо имеют прямые аналогии, либо продолжают линию эволюции позднезарубинецких памятников типа Картамышево – Терновки [4];
- прямая преемственность с позднезарубинецким периодом наблюдается в наборе орудий труда и типах построек [5].
Памятники поздней фазы киевской культуры Змиевщины (тип Букреевка 2 – Каменево 2) сохраняют преемственность с памятниками ранней фазы типа Шишино-5 – Шмырёво: аналогично большинство форм набора посуды, близки структуры керамических комплексов, наблюдаются параллели в традициях домостроительства. Но памятники поздней фазы получают свою специфику. Она проявилась в следующем:
- появление конических мисок, горшков с ошершавленным туловом, залощённым венчиком и нижней частью;
- использование печей-каминов;
- распространение биконических пряслиц;
- использование грузил для ткацкого станка [6].
В это же время широко распространяется черняховская гончарная керамика, а украшения круга «варварских эмалей» вытесняются фибулами, гребнями и пряжками черняховского стиля. Последнее объясняется влиянием черняховской культуры на киевскую: начинается массовый импорт черняховских украшений и посуды. М. В. Любичев метко назвал это явление «сменой стиля эпохи» [7].
Практически все специалисты (В. Н. Даниленко, В. Д. Баран, А. М. Обломский, П. Н. Третьяков, Е. Л. Гороховский, Н. М. Кравченко, Н. С. Абашина, Р. В. Терпиловский) [8], занимающиеся источниковедением киевских древностей, единодушны во мнении о близости их к материалам позднезарубинецкого горизонта, который мы можем связывать с венедами, упоминаемыми в письменных источниках [9]. Эта близость проявляется схожести топографии поселений, традиций домостроительства, керамического комплекса, многих типов орудий труда (пряслиц, ножей, серпов и т. п.), набора украшений (широко распространённые в киевской культуре изделия с выемчатой эмалью появились в лесостепи в позднезарубинецкое время) [10].
По своему происхождению киевская культура генетически связана с различными группами позднезарубинецких древностей I–II вв. н. э. В частности, на Змиевщине киевские древности возникают на основе сейминско-донецкой группы позднезарубинецкой культуры. При окончательном завершении формирования киевской культуры заметную роль сыграли потомки верхнеднепровских зарубинецких племён, оставивших памятники типа Абидня. Это население, в первую очередь, находилось под некоторым влиянием культуры штриховой керамики. В результате сложившаяся киевская культура уже существенно отличалась от собственно зарубинецкой, и, видимо, в большей мере отвечала новым историческим условиям. Вышесказанное позволяет считать памятники киевского типа в культурно-хронологическом и территориальном отношении явлением самостоятельным [11].
В наборе сосудов поселений и могильников сейминско-донецкого варианта киевской культуры, распространённом на Змиевщине, датируемым началом–первой половиной III в., комбинируются элементы памятников как типа Картамышево предшествующей эпохи, т. е. расположенных западнее водораздела Днепра и Дона, так и круга Терновки, т. е. восточных, локализующихся в бассейне Северского Донца. Та же нивелировка черт западной и восточной областей наблюдается на востоке Днепровского Левобережья и в традициях домостроительства ранних киевских селищ. Ввиду этого А. М. Обломский не исключает, что в процессе генезиса сейминско-донецкого варианта киевской культуры приняли участие (по всей видимости, второстепенное) и небольшие группы населения, оставившие памятники типа Гриней-Вовков. В Шишино-5 на территории усадьбы, жилищем которой служила постройка № 5 раскопа 1 и где был найден клад украшений круга восточноевропейских эмалей, концентрировалась груболепная керамика с расчёсами на поверхности, не встречавшаяся на других участках памятника. Это, по мнению исследователя, может служить аргументом в пользу того, что в состав семьи, жившей здесь, входили потомки выходцев с Верхнего Поднепровья, носителей пшеворских традиций [12].
Рис. 2. Реконструкция одежды носителей киевской археологической культуры
Реконструкция З. А. Васиной
В своё время этническая принадлежность носителей киевской культуры была предметом дискуссии. В. В. Седов и И. П. Русанова считали киевские племена восточными или днепровскими балтами, основываясь, главным образом, на распространённости в северной части бассейна Днепра гидронимов балтского происхождения [13]. Однако сегодняшняя методология сравнительно-исторического языкознания не в состоянии уточнить, к какому времени эти гидронимы относятся. Некоторые учёные считают, что данные гидронимы восходят ко временам балто-славянской языковой общности. Вместе с тем В. В. Седов не исключает, что часть носителей позднезарубинецкой культуры приняла участие в генезисе славянской части черняховской культуры [14]. Л. Д. Поболь, П. Н. Третьяков и В. Н. Даниленко относили киевцев к славянам [15].
На сегодняшний день бо́льшая часть археологов, непосредственно изучающих киевскую культуру, считают её славянской и рассматривает как своеобразный соединительный мост между зарубинецкой культурой венедов и раннесредневековыми памятниками колочинской и пеньковской культур антов. По словам В. Д. Барана, многие современные украинские и европейские учёные считают киевскую культуру единым источником всех славянских культур раннего средневековья [16]. При этом следует отметить, что киевско-черняховские контакты носили характер не только экономических связей. По словам М. В. Любичева: «Изменения в наборе лепной посуды и его декоре, а также изменения в домостроительной традиции говорят о том, что некоторые группы черняховского населения входили в состав киевских общин» [17]. Кажется верным предположение, что в данном случае и черняховцы, и киевцы были славянами из различных этнокультурных групп.
Более сложным вопросом является определение конкретного этнонима носителей киевской культуры. Как называли киевцев современники? М. В. Любичев высказывается по этому поводу следующим образом: «В этническом плане племена киевской культуры могут соответствовать славянам-венедам, поскольку являются прямыми потомками “позднезарубинецких” венедов Тацита и предшественниками славянских группировок VI в. Иордана и Прокопия» [18]. Вероятно, такое мнение верно с точки зрения археологии. Действительно, позднезарубинецкая культура, носителями которой были венеды, является на Змиевщине основным субстратом при формировании киевской культуры [19]. Однако этнологически такое толкование неприемлемо. И вот почему. Готский историк Иордан сообщает, что в его время (VI в.) венедов уже никто так не называет: «…начиная от места рождения реки Вистулы [Вислы], на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же преимущественно они называются склавенами и антами» [20]. По нашему мнению, есть все основания экстраполировать данное сообщение Иордана в более ранние времена. Сам историк говорит о своей работе, как о компиляции более ранних исторических трудов, не дошедших до нашего времени: «Читатель, знай, что, следуя писаниям старших, я собрал с обширнейших лугов лишь немногие цветы, и из них, в меру ума своего сплёл я венок для пытливого» [21]. Кроме того, Е. Ч. Скржинская, комментируя сообщения Иордана о венетах, говорит: «Примечательно, что такие писатели, как Прокопий, Агафий, Менандр, Феофилакт Симокатта, свидетельства которых в большинстве случаев достоверны, не упомянули имени венетов. Это подчёркивает точность сообщения Иордана, что имя венетов уже не имеет общего значения: оно употребляется наряду с именами антов и склавенов, а то и вытесняется последними…» [22].
Далее Иордан пишет, что в 375 г. у готов (носителей черняховской археологической культуры) произошла война с антами. Но ведь установлено, что антами следует считать носителей пеньковской культуры [23], памятники которой возникают в ходе падения Готского королевства. С кем же тогда воевали готы? Очевидно, что киевцев следует связывать не с венедами, а с их потомками – антами. Во-первых, на Змиевщине киевская культура (200–450 гг.) почти синхронна с черняховской (320–420 гг., отдельные элементы с 230–270 гг.) [24]. Во-вторых, пеньковская археологическая культура антов (450–700 гг.) возникает на основе киевских древностей в условиях кризиса и распада черняховской культуры в лесостепной части междуречья Днепра и Северского Донца в конце IV – начале V вв. [25] Как известно, если a=b, a b=c, то a=c. Поэтому, на наш взгляд, с этнологической точки зрения следует считать киевскую и пеньковскую археологические культуры отражением развития одного и того же этноса – антов, потомков венедов.
Здесь уместна аналогия с северянами. Если у северян изменения в материальной и, частично, духовной культуре (трансформация волынцевской археологической культуры в роменскую) произошли под влиянием военной угрозы со стороны Хазарского каганата и изменения климата, то причиною изменения культуры антов (трансформация киевских древностей в пеньковскую археологическую культуру) послужили гибель Остготского королевства и распад черняховской культуры. Кстати, похолодание климата, приведшее к уменьшению зерновых излишков у населения черняховской культуры, считается одной из причин упадка последней. Возможно, что климатические изменения также повлияли на трансформацию киевских древностей в пеньковскую культуру.
Таким образом, носителями киевской культуры следует считать славянские племена антов на ранней стадии их развития. Второй стадией развития антов стала пеньковская культура, речь о которой следующей статье.
[1] Археология Украинской ССР : В 3 т. – К., 1986. – Т. 3. – С. 100–101; Україна крізь віки. – К., 1998. – Т. 3. Давні слов’яни. – С. 183.
[2] Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002. – С. 16.
[3] Україна крізь віки. – К., 1998. – Т. 3. Давні слов’яни. – С. 184; Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003. – С. 14, 16.
[4] Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002. – С. 21.
[5] Обломский А.М. Этнические процессы на водоразделе Днепра и Дона в I–V вв. н. э. / А. М. Обломский. – М.; Сумы, 1991. – С. 47–79.
[6] Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003. – С. 17; Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002. – С. 24.
[7] Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003. – С. 17–18.
[8] Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002. – С. 15; Терпиловский Р. В. Памятники киевской культуры (Свод археологических источников) / Р. В. Терпиловский, Н. С. Абашина. – К., 1992. – С. 95–99; Даниленко В. М. Пізньозарубинецькі пам’ятки київського типу / В. М. Даниленко // Археологія. – 1976. – № 19. – С. 65–68; Україна крізь віки. – К., 1998. – Т. 3. Давні слов’яни. – С. 186 и др. работы.
[9] См.: Свод древнейших письменных известий о славянах. – Изд. 2-ое, испр. – М., 1994. – Т. I. I–VI вв. – С. 18–62.
[10] Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002. – С. 15.
[11] Археология Украинской ССР : В 3 т. – К., 1986. – Т. 3. – С. 112–113.
[12] Обломский А. М. Днепровское лесостепное Левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III – первая половина V в. н. э.) / А. М. Обломский. – М., 2002.– С. 17, 25.
[13] Русанова И. П. Славянские древности VI–VII вв. / И. П. Русанова. – М., 1976. – С. 72–75.
[14] Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян / В. В. Седов. – М., 1979. – С. 76.
[15] Археология Украинской ССР : В 3 т. – К., 1986. – Т. 3. – С. 102.
[16] Україна крізь віки. – К., 1998. – Т. 3. Давні слов’яни. – С. 186.
[17] Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003.– С. 18.
[18] Там же. – С. 18.
[19] Археология Украинской ССР : В 3 т. – К., 1986. – Т. 3. – С. 101–102; Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003. – С. 13–14.
[20] Jordanes. De origine actibusque Getarum : 34.
[21] Ibidem : 316.
[22] Иордан. О происхождении и деяниях гетов / Иордан; Вступительная статья, перевод, комментарий Е. Ч. Скржинской. – М., 1960. – С. 210.
[23] Приходнюк О. М. Археологічні пам’ятки Середнього Подніпров’я VI–XI ст. н. е. / О. М. Приходнюк. – К., 1980; Любичев М. В. Черняховская культура Днепро-Донецкой лесостепи : История исследования и основные проблемы изучения. Монография / М. В. Любичев. – Х., 2000; Україна крізь віки. – К., 1998. – Т. 3. Давні слов’яни.
[24] Любичев М. В. Населення території північно-східної України в римський час (І–VII ст. н. е.) / М. В. Любичев. – Х., 2003. – С. 9.
[25] Там же. – С. 9, 25.
Ссылка на эту статью:
Коловрат-Бутенко Ю. А. Раннеславянское население Подонцовья: ранние анты / Ю. А. Коловрат-Бутенко // История Змиевского края. – Змиев. – 26.05.2018. – URL : https://colovrat.at.ua/publ/1-1-0-355
Библиовебографическое описание (ДСТУ 8302:2015):
Раннеславянское население Подонцовья: ранние анты // История Змиевского края. 26.05.2018. URL: https://colovrat.org/publ/1-1-0-355 (дата обращения: 22.12.2024).
Похожие статьи: