О НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ УКРАИНЫ
________________________________
© Академик П. П. Толочко
(Источник: 2000)
Помню, какое негодование вызвала эта констатация в среде национал-патриотов. «Как это не сработала, — возмущались они, — если украинцы обрели собственную независимую государственность!»
Не знаю, что стало поводом для такого заявления президента, но мотивы его оппонентов были совершенно очевидны. Для них национальной идеей было образование независимого государства, а коль скоро оно после распада Советского Союза стало реальностью, то как можно утверждать, что она не сработала.
Правда, весь последующий их политологический пафос, родивший лозунг «Главное — построить державу, а все другое может подождать», подтверждал правоту скорее президента, чем его оппонентов. Раз процесс не получил полного завершения, то и о торжестве национальной идеи говорить было нельзя. Поразительно, но и после 25 лет независимого существования невозможно утверждать, что в Украине построено полноценное государство. Не де-юре, а де-факто.
В свое время я опубликовал статью «Имеет ли Украина национальную идею?», чем шокировал национал-патриотическую интеллигенцию. Разве здесь уместно какое-либо сомнение? Многие выражали недоумение в связи с такой постановкой вопроса, полагая, что национальная идея в Украине отчетливо сформировалась уже во времена Богдана Хмельницкого. С этим действительно можно согласиться, если иметь в виду идею для конкретного исторического периода. Однако в корне неверно полагать, что она в неизменном виде пригодна и для новых времен.
Национальной идеи, единой для всех эпох, не бывает. Каждый новый этап исторического развития ставит перед обществом свои задачи и свои приоритеты. Даже и в продолжение одного исторического периода у страны и народа может быть несколько сменяющих одна другую или одновременно существующих национальных идей. Достаточно вспомнить примеры из отечественной истории: коллективизация, индустриализация, комсомольские стройки, не говоря уже о генеральной идее построения коммунистического общества.
Объективности ради следует сказать, что национальные идеи далеко не всегда являются объективно необходимыми обществу приоритетами. Иногда бывают и ложными, неправильно определенными или неосуществимыми в данное историческое время, как, например, построение коммунистического общества в Советском Союзе. При этом те и другие, сформулированные политическими элитами, непременно должны поддерживаться большинством населения.
Однако вернемся к нынешним украинским реалиям и попытаемся понять, сработала или не сработала у нас украинская национальная идея. К сожалению, ответ здесь может быть скорее отрицательным, чем положительным. Если говорить серьезно, то у нас в это время по существу и не было национальной идеи. То, что украинская элита считала таковой, на самом деле было идеей этнической. Достаточно вспомнить слоганы того времени, чтобы убедиться в этом. Вот только некоторые из них: «Україна перед усім», «Я гордий, що народився українцем», «Україна для українців», «Росіянам чемодан — вокзал — Росія» и др.
Могла ли такая идеология стать национальной идеей Украины? К счастью, не могла. Ибо в противном случае это уже тогда привело бы страну в состояние межнационального раздора. Убежден, что ложной такая идея является и для современной Украины, но сторонников у нее сегодня неизмеримо больше, чем было тогда. Удивительно, что вполне солидаризовалась с национальной идеей в ее украинском этническом обличии и нынешняя власть Украины, хотя сама-то является интернациональной. Это очередной парадокс нашей истории.
Наверное, если бы в Украине проживали только этнические украинцы, в таком украиноцентризме не было бы большой беды. Но ведь этого же нет. Исторически сложилось так, что Украина пришла к государственному суверенитету как многонациональная страна. Наряду с наибольшим украинским этносом ее населяют также русские, белорусы, молдаване, крымские татары, болгары, венгры, румыны, евреи и другие этнические группы, и вряд ли всем им может быть одинаково близкой идея моноэтничного и моноязычного украинского государства.
Из уст национально озабоченных украинцев нередко можно услышать, что поскольку национальные меньшинства живут на украинской земле, они обязаны интегрироваться в украинский культурно-исторический контекст. Что касается «обязаны» (я бы лучше употребил бы здесь термин «должны»), то уверен, что никакого неприятия этот тезис вызвать не может. Такая интеграция — залог комфортности их жизни. Разумеется, если она не предполагает потерю представителями этнических меньшинств собственной культурной идентичности.
Если говорить о том, на чьей земле живут национальные меньшинства, то утверждение «на украинской» не всегда корректно. Большинство их живут на своей земле, которая на определенном историческом этапе стала украинской. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что Украина в современных границах сложилась только в годы советской власти.
Совершенно очевидно, что определяя нашу национальную идею, национал-патриотические круги не учитывают этнокультурные особенности Украины, сосредоточивают основное внимание только на проблемах украинства. Здесь и плач над нашей вековой обездоленностью, и восхищение нашим трудолюбием, талантливостью и врожденной толерантностью. Со временем утверждение о толерантности было девальвировано заявлениями об особых правах украинцев как коренного народа.
С обретением страной независимости украинцы как бы по определению заняли в ней положение, которое раньше в СССР принадлежало русским. Это почетно, но и ответственно. Теперь уже они должны взвешивать свои слова и поступки, чтобы не обидеть другие народы, населяющие Украину. И, конечно же, акцентация на особых правах титульной нации является по существу антитезой национальной идее, которая должна быть понятной всем этносам страны и разделяться ими.
Рассуждения на тему коренного народа, как мне представляется, лишены не только научной, но и нравственной корректности. Возьмем для примера Крым, где на положении «коренных» находятся крымские татары. Нет спора, это их историческая родина. Но только ли их? Чтобы объективно ответить на этот вопрос, необходим небольшой экскурс в историю.
В 40-е гг. ХIII в., когда татары подчинили себе Крым, они были пришлыми по отношению к проживающим там издревле наследникам тавров, готов, скифов, сарматов, хазар, греков, половцев. Таковыми они оставались и в XV в., когда основали Крымское ханство. От своей новой родины они унаследовали и прилагательное «крымские», хотя до этого были просто татары. С 80-х гг. XVIII в. ситуация изменилась. После завоевания Крыма Россией пришлыми стали русские, а крымские татары перешли в категорию коренных. После присоединения Крыма к Украине и переселения туда большого числа украинцев уже они стали пришлыми по отношению к коренным татарам и русским, не говоря об еще более древних насельниках полуострова. Но с тех пор прошло более полувека, за это время коренными стали и украинцы.
Надо сказать, что историческая практика не выработала четких критериев коренного народа. Ни юридических, ни нравственных. Неизвестно, сколько ему нужно прожить на конкретной земле, чтобы обрести право быть коренным, — 50, 500 или 1000 лет? А как быть с отдельным человеком, который родился на этой земле, родил на ней детей и похоронил родителей? Он разве не коренной? В США, как известно, такое право обретается с рождением.
Не следует особо уповать и на понятие «исконности проживания», ибо в таком случае окажется, что и сами украинцы по отношению к доброй половине современной территории Украины не «исконные». Во времена Киевской Руси граница расселения русичей на юге не выходила за линию рек Сулы на левом берегу Днепра и Тясмина на Правобережье. Далее начинались степи, где обитали печенеги, половцы, татары. Названные народы сошли с исторической арены и не могут претендовать на право коренных.
А если бы история сложилась по-другому? В XVIII—XIX вв. кочевников на юге и юго-востоке нынешней Украины сменили хлебопашцы. Ими были переселенцы из глубинных регионов России и Украины. Демографическая ситуация в этом крае, которая имеется сегодня, — результат длительного исторического развития, и определять, кто здесь более коренной, а кто менее, просто безнравственно.
Говоря об этом в статье 1995 г., я отметил, что не учитывать этнографическую специфику юго-востока Украины, что имело место уже тогда, опасно. К сожалению, к этому предостережению никто не прислушался. Народный депутат Украины М. Косив в статье от 4.10.1995 г., опубликованной в газете «Голос Украины», счел возможным даже заявить, что менталитет русифицированной Восточной Украины является реакционным для нашего духовного возрождения. Имели место и более жесткие заявления, предлагавшие отгородить Донбасс от Украины колючей проволокой и обзывавшие его жителей «ватниками» и «колорадами».
Разумеется, такое отношение к огромному региону, к тому же индустриально наиболее развитому, ни к чему хорошему привести не могло. В конечном итоге сдетонировало гражданский конфликт, переросший из-за неадекватной реакции официального Киева в военный.
Важной составляющей национальной идеи, в представлении нынешних этноидеологов, является государственный язык. Казалось бы, здесь нет места для конфликта. Конечно, им должен быть украинский. И не потому, что таким образом коренной этнос реализует свое преимущественное право, а потому, что это язык преобладающего большинства населения страны. Никто с этим и не спорил. Все как должное восприняли законодательное закрепление государственной статусности украинского языка. К сожалению, национал-патриотам этого оказалось мало. Отмена известного закона о языках Колисниченко— Кивалова, последовавшая после победы второго майдана, свидетельствовала о том, что украинский ими рассматривался не только как основной язык страны, но по существу и как единственный. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать всю бесперспективность такой затеи. Она по своей сути конфронтационная. Ее не могли безропотно воспринять национальные меньшинства, справедливо расценившие это как угрозу своим языкам.
Особенно это относится к русскоэтничной общине Украины, которая по последней переписи населения насчитывает 8,5 млн. человек. Это огромное число. А если учесть, что русский язык является вторым родным и для большого числа жителей Украины других национальностей, приведенная выше цифра его пользователей может быть по меньшей мере утроена. И это не предположение, а факт, зафиксированный в социологических опросах.
Позже, по-видимому, осознав всю деликатность языковой проблемы, с высоких правительственных трибун заговорили, что никакого притеснения русскому языку нет, и никто не запрещает на нем говорить. И это правда, никакого законодательного запрета действительно нет. Но ведь язык — это не только бытовое общение на кухне или на улице. Это еще и его изучение. Следовательно, нужны русскоязычные садики, школы, вузы, причем их количество должно соответствовать удельному весу проживающих в Украине этнических русских. Сегодня такого соответствия нет.
В свое время определенными политическими силами предлагалось повысить статус русского языка до второго государственного или официального, что фактически одно и то же. Теоретически ничего крамольного в таком предложении не было и нет. Во многих странах, в том числе и европейских, в качестве государственных используются два, а то и три языка.
Практически из-за родовой близости украинского и русского языков, а также из-за того, что русский более распространенный, к тому же и международный, это могло бы привести к тому, что именно он де-факто и был бы первым. Разумеется, этническим украинцам это неприемлемо. Но что можно и нужно было сделать, так это предоставить русскому языку статус официального в определенных регионах, где высокий процент этнических русских. Уверен, это уберегло бы нас от всего того, что случилось в Крыму и на Донбассе.
К числу неверно определенных языковых приоритетов следует отнести и так называемую «украинизацию» украинского языка. Многим национал-патриотам показалось, что он слишком похож на русский, а то и вовсе русифицированный, а поэтому нуждается в реформировании. В качестве эталонного образца был предложен старогалицкий диалект, на котором разговаривает украинская диаспора в Канаде, США и других западных странах.
Явочным порядком этот язык (скорее наречие) стал утверждаться на радио и телевидении, в печатных средствах массовой информации, в книжных издательствах. Он непривычен для тех, кто воспитан на классическом украинском языке и вызывает у них естественное отторжение. Им непонятно, во имя какой такой идеи следует отказываться от языка Котляревского, Шевченко, Леси Украинки, Нечуя-Левицкого, Рыльского, Стельмаха, Бажана, Гончара и многих других корифеев украинской языковой культуры.
В годы президентства В. Ющенко среди главных приоритетов страны, по существу им же и определенных, было создание в Украине единой Поместной православной церкви. Будь эта задача правильно сформулирована, а ее решение продумано, она действительно могла бы стать общенациональным приоритетом. История знает примеры, когда церковь становилась главной консолидирующей силой украинского народа. Один из них имел место во время национально-освободительной войны 1648—1654 гг. под водительством гетмана Богдана Хмельницкого. Главный ее лозунг «За веру православную» стал знаменем борьбы с польско-католическим засильем, в конечном итоге за сохранение и возрождение национальной и культурной идентичности малороссийского (украинского) народа.
К сожалению, в суверенное время православная церковь не стала силой, способной объединить нацию. Она сама оказалась расколотой. Ее нестроение прежде всего на совести иерархов, не устоявших перед искушением собственного предстоятельства. Многим хотелось взойти на киевский митрополичий, а то и патриарший престол, пусть даже и ценой расколов. Активное содействие этому оказали и политические руководители независимой Украины, определенно не понимая, какую мину замедленного действия закладывают.
Отдавая предпочтение вновь образованным церквам, в первую очередь Украинской православной церкви Киевского патриархата, они открыто демонстрировали неуважительное отношение к исторической Украинской православной церкви, находящейся в молитвенном единении с Московским патриархатом. Обзывали ее «так называемой украинской», «московской» или «церковью чужой страны». Даже если бы речь шла только о церковном клире, то и тогда подобные определения были бы некорректными и несправедливыми. Но ведь это еще и многомиллионные миряне, верные этой церкви. Они такие же украинские граждане, как и те, кто принадлежит к Киевскому патриархату. Оскорблять их традиционные вероисповедальные чувства не только грешно, но и преступно. Это же наши люди. И церковь, в лоне которой они находятся, тоже наша, а никакая не московская.
Поразительно, что такое негативное отношение в нынешней Украине принято демонстрировать только к УПЦ МП. Ни к одной другой церкви определение «чужестранная» не применяется. Хотя куда больше это бы соответствовало Украинским Греко-католической и Римо-католической церквам, пребывающим не только в каноническом, но и в административно-управленческом единстве с папским престолом в Риме. В таком же положении находятся и многие другие христианские и нехристианские церкви Украины. Все они имеют свои сакральные и управленческие центры за рубежом.
Разумеется, положение в украинском православии не может вызывать удовлетворения. В идеале желательно было бы иметь в Украине единую Поместную православную церковь, а не три, к тому же находящиеся между собой в состоянии вражды. Вот только непонятно, как можно придти к такому единству. Попытка президента Ющенко придать учреждению единой православной церкви Украины статус государственного приоритета, не считаясь с канонами и традициями, оказалась несостоятельной. Она не нашла понимания даже у вселенского Константинопольского патриарха Варфоломея I, к которому украинский президент неоднократно обращался с просьбой восстановить историческую справедливость и принять под свой омофор украинских православных.
Нет сомнения, что патриарх Варфоломей разделял энтузиазм В. Ющенко, но, в отличие от него, понимал, что исполнить такую просьбу не в состоянии. Вот почему в выступлении на Софийской площади в 2008 г. он так настойчиво объяснял, чем для православной церкви являются каноны, духовная идентичность, историческая память и традиции.
Более подробно эта тема освещена мной в книге «Украина в оранжевом интерьере» (2012 г.), здесь же она приведена как пример неудачной формулировки национальной идеи. Как показывает опыт истории, не кесарево это дело наводить порядок в Божьем доме. «Помощь» церкви со стороны светских властей всегда приносила больше вреда, чем пользы. Это счастье, что Константинопольский патриарх не прислушался к настойчивым мольбам украинского президента, а то Украина получила бы еще один церковный раскол.
В дискуссиях на тему украинской национальной идеи приходится слышать, что таковой на современном этапе вполне может быть вхождение Украины в европейское содружество наций. По существу в годы президентства В. Ющенко, В. Януковича и в еще большей мере П. Порошенко для политической элиты Украины действительно не было и нет более важного государственного приоритета, чем ее интеграция в ЕС и НАТО.
Усилиями политических пропагандистов, равно как и национал-патриотической интеллигенции, не говоря уже о властных институтах, Европа предстает перед украинцами как некая земля обетованная, где есть все: экономический достаток, законопорядок, свобода, демократия, социальная справедливость и пр. «Выйдите на Крещатик, — заявляют сторонники евроинтеграции, — и спросите любого прохожего, хотел ли бы он жить так, как в Европе. И можете не сомневаться, что ответ будет положительным». Похожий аргумент приводится и в пользу вступления Украины в НАТО: «Посмотрите, в каких казармах живут солдаты стран, входящих в альянс, и как они питаются, и у вас не будет сомнения, следует или не следует Украине быть его членом».
Определенно для многих подобная иждивенческая аргументация кажется убедительной. Правда, как свидетельствуют соцопросы, далеко не для всех. Около 40% населения Украины не разделяет необходимость вхождения в ЕС. Ситуация для евроинтеграторов могла быть еще менее радужной, если бы они честно рассказывали о том, как живется в Объединенной Европе не только ее наиболее развитым странам, но и тем, которые ранее входили в социалистическое содружество.
К примеру, Болгарии, интегрированной в ЕС в 2007 г., но так и не обретшей лучшей жизни. Более того, ее экономическое положение еще ухудшилось, страну поразил глубокий кризис. Его преодоление, по оценке европейских специалистов, может занять жизнь не менее одного поколения. Почти 10% болгар находятся на уровне «крайней нищеты», в условиях бедности проживают еще 50%. По данным Национального института статистики Болгарии, значение месячной черты бедности составляло 146 евро на человека. Меньше получают более 21% населения.
Наверное, отношение украинцев к евроинтеграции не было бы столь вожделенным, если бы они задумались над тем, что только на пути в Европу Украина потеряла 10 млн. человек и по существу оказалась под внешним управлением. Оно осуществляется не только из евроамериканского далёка, но и из самой Украины, в которую массово хлынули иностранные чиновники. Здесь они заняли высокие должности губернаторов, прокуроров, руководителей служб МВД, железных дорог, советников президента. Примечательно, что эти «ловцы счастья и чинов» в Украине — все сплошь «бывшие», оказавшиеся невостребованными в собственных странах, а некоторые и вовсе сбежавшие из них из-за судебных преследований. И никакой надежды на то, что они принесут пользу нашему Отечеству, нет, но комфортная пансионная жизнь им у нас гарантирована.
Недавно в печати прошло сообщение, что некий польский гражданин, ставший управляющим железными дорогами Украины, получает около 500 тыс. грн. в месяц, не считая различных бонусных надбавок. Оклады украинских чиновников аналогичного ранга раз в десять меньше.
Аналогичный пропагандистский обман имеет место и о блоке НАТО. Конечно, это не только благоустроенные казармы и трехразовое питание. Это еще и трехпроцентные расходы национального бюджета на военные нужды, участие в военных операциях по принуждению народов к «демократии и свободе», предоставление своей территории для размещения военных баз, закупка вооружений, производимых США и Западной Европой.
В конечном итоге — превращение Украины в передовой форпост США и НАТО в противостоянии с Россией. Фактически в первую мишень для ее ракет — в случае военного конфликта. Отвечает ли такая перспектива нашим национальным интересам и может ли она быть нашей национальной идеей? Здравый смысл подсказывает, что нет, хотя бывший Генсек НАТО Расмуссен, ставший теперь советником президента Порошенко, определенно убеждает его в обратном.
Из приведенного выше неполного перечня государственных приоритетов видно, что ни один из них не мог стать национальной идеей Украины. Все они не отвечали потребностям гражданского мира и согласия.
Национальная идея — это не красивый лозунг какой-либо партии, группы интеллектуалов или политических деятелей. Она не существует сама по себе, без осознания и поддержки ее обществом. Не отдельными этническими общностями или политическими и культурными элитами, а большинством граждан страны.
© П. П. Толочко, 2016
Библиовебографическое описание (ДСТУ 8302:2015):
О национальной идее Украины // История Змиевского края. 18.06.2016. URL: https://colovrat.org/publ/7-1-0-309 (дата обращения: 22.12.2024).
Похожие статьи: